Ожидание. Терпение. Спокойствие. Ни капли волнения. Да и из-за чего волноваться? Гости, вечер… пускай и немного необычный.
Пришедшие думают, что нынче в этом месте исполнятся все мечты. На то их право. Истинно детское желание - поймать то, что в руки никогда не дастся. Так можно ли назвать это миниатюрное представление действом, где мечты становятся явью? Нет, нельзя. Потому что мечта, упавшая в руки, перестаёт быть мечтой и превращается в обыденность. Так звезда на небе, упав, перестаёт поражать своей яркостью и недоступностью.
Идеально прямая спина. Бесстрастное лицо - белый лист бумаги; гладкий и чистый - пускай на нём каждый из присутствующих рисует то, что скрывает в себе. Мелкие чёткие движение. На сцену выходит Янь.
Чёрное и белое. Два начала. Они открывают другой, потаённый мир. Мир, сквозь который тонкой золотой нитью скользила величайшая драгоценность - искусство. Вульгарности и похоти здесь места нет. Инь и Янь не пытаются продать своё тело: они высказывают уважение и радость дорогим гостям. Благодарность за то, что этим вечером они собрались здесь, желая оставить за пределами стен увеселительного заведения жестокий реальный мир.
Янь…
Пускай он не обладал мягкой красотой, которая услаждает взор, но было в нём что-то, что заставляло оборачиваться и запоминать это лицо из тысячи других. Хрустальная красота мраморной статуи. И вот в эту статую сами боги вдыхают жизнь, и она, сделав свой первый неуверенный шаг, продолжает свой скользящий путь.
В отличие от мягкого брата, Янь, олицетворяющий активное начало, начал быстро, жёстко. Ни на секунду не скрывая своего лица. С лёгким свистом чёрные веер рассекает воздух - в стороны разлетаются листы бумаги; горят, тлеют, как почти каждая душа, попавшая в сети этого заведения. Взмах - шаг, взмах - шаг, взмах - шаг... Кажется, юноша выписывает на сцене какой-то неведомый узор. И возникает твёрдая уверенность, что ни одно движение не продумано, всё произвольно. В каждом шаге, в каждом взмахе, в каждом повороте бурлит, трепещет жизнь, и рвётся, рвётся наружу, подобно быстрокрылой птице. Но даже в этих диковатых движениях была своеобразная грация.
Резкий разворот, ещё несколько мелких шагов. Вот он, край сцены, а дальше далёкий, неведомый зал. Янь замер на самой грани – кажется, вот-вот рухнет в чёрную бездну, но лишь для того, чтобы снова взлететь. Изящная рука поднимается, тянется ко второму близнецу. Это их встреча, их вечер, их любовь. Всё больше приоткрывается завеса тайны.
Белый шёлк мягко, соскальзывает по руке, обнажая небольшой участок кожи; рука кажется неестественно белой. Награда для зрителей. Как сильно желание прикоснуться и понять – мираж это или реальность? И чего больше желает душа?
Лишь истинный эстет мог понять этот неведомый язык движений. Но найдётся ли такой среди тех, кто желает купить лоты, словно кусок ткани, предварительно хорошенько ощупав и примерив к себе?
Холодный взгляд разрезает темноту зала. Предмет искусства или человек? А может и то, и другое одновременно? Ещё одна загадка…

Жар сменил холод, но Янь ни на секунду не убавил резкости в своих движениях. Вновь зазвучала музыка - спокойная, традиционная, она ласкала слух и давала свободу воображению.
Взгляды на теле - ленивые ли, жгучие ли, заинтересованные ли... Нет разницы. Для Яня существовал лишь один взор - взор его брата.
Снег ложится на кимоно, на кожу. Несколько взмахов веера создают небольшой вихрь- очень красиво. Близнецы гармонично вписываются в искусственно воссозданную природу. И танец их есть её живое продолжение.
Так необычно, так маняще, так сладко. Быстрые, но, что удивительно, плавные движения, рук. Вот они, словно крылья птицы, взмывают вверх - мягко поворачиваются кисти - и опускаются вниз.
И вновь движения по кругу. Маленький, большой, маленький, большой. Снег белым покрывалом ложится на сцену, и каждый миг на нём появляются следы-узоры. Инь на несколько мгновений опускает глаза вниз; взор его прикован к белоснежному полотну. Завораживающе-гладко, хочется прилечь ненадолго, чтобы больше не подняться.
...Яркая картина перед глазами. Простая аналогия: веер - нож. И яркая кровь по белой глади, неподвижное тело, которое с каждым мгновением покидает жизнь. Танец превратившийся в смерть. Торжество мёртвого. И нет ничего более прекрасного. Самый сладкий грех. Но пусть он останется глубоко в сердце. Приятно смотреть на трепет бабочки в полёте, а не на неподвижность под холодным стеклом.
Слышали ли вы крики проколотых бабочек?..
Янь снова подымает глаза, скрещиваясь взором с братом. Они слишком хороши вместе, друг без друга им не выступать, не жить. Инь и Янь - две стороны одной медали. Не будет одного - пропадёт и второй.
Юноша взмахивает руками снова и снова, будто пытается поймать что-то. А в следующий момент неожиданно замирает, повернувшись к залу лицом, и поднимает ладони. Отгораживается. От жадных взглядов? От чужого желания? От праздной скуки и невозможности понять? Неизвестно. Но в следующий миг руки опускаются, и столько безвыходности, столько горя, столько разочарования в этом движении!
О чём рассказывает их танец? Пускай жизнь и смерть сплетаются воедино, но вновь расходятся их дороги. Ничто в этом мире не может существовать без противоположности. Не бывает абсолютного добра, как, впрочем, и абсолютного зла. Всё неоднозначно, а человек - слабое создание! - сам выбирает, на какой путь ему ступить.
Философия падения, не иначе. А Инь и Янь пытались поведать о ней - своими невесомыми движениями и природным талантом говорить на языке танца.
Но вот стихает музыка, и плавные движения постепенно сходят на нет. Лёгкая дымка печали на красивом лице юноше была видна зрителям всего пару мгновений, а после её закрыл веер. Тьма накрывает тонкую статную фигуру. Инь и Янь - не две куклы, а живые существа. Они не пытаются подчеркнуть это, ведь и так всё понятно. Не правда ли?

Это всего лишь театр с необыкновенными актёрами. Где научили их так двигаться? Где научили их подогревать интерес уважаемой публики? Где научили их заставлять восхищаться в первую очередь и желать во вторую? Тонкие нити умелых кукловод оплетают зал, не давая возможности уйти или даже оторвать взгляд от сцены - даже на секунду. Власть, которой хочется покоряться. Ещё одна тайна близнецов, но всего лишь одна из многих.
Шоу должно продолжаться - пошлая, избитая фраза, но как нельзя лучше подчёркивающая главную тему этого вечера.
Клетка. Он не возражал, когда его заперли, но всё же сердце тревожно дрогнуло, хотя разум понимал, что это всего лишь представление. Знали бы гости в зале, как тяжело даётся близнецам это выступление. Каждый шаг для них связан с болью. Да, красота всегда даётся слишком тяжело, но сейчас боль была почти невыносимой. Но такова судьба тех, кто дарил своё искусство другим, не требуя ничего взамен.
Нежный голос брата драгоценным серебром тёк по залу, подобно смычку играя на обнажённых нервах. Скорее не услаждая слух, а заставляя каждого из собравшихся волноваться и желать ринуться на сцену, чтобы помочь братьям.
У вольной птицы, выросшей на свободе, отобрали право выбора и посадили в золотую клетку. Долог ли век такой птицы? Можно ли лишать живое существо то, ради чего оно живёт? Голос птицы больше не будет так сладок, более того - со временем она перестанет петь. Это похоже на сорванный цветок, обречённый на медленную смерть в вазе.
Невидящий взгляд Яня устремлён куда-то вдаль; в глазах юноши нет ни капли эмоций. А может он просто н позволяет выплеснуться им наружу? Правильно... какое дело до чужой боли тем, кто пришёл сюда за зрелищем и продажной любовью? Да и сейчас всё расскажет брат. Его голос и необыкновенная песня не оставят равнодушным даже самоё чёрствое сердце. И слова не так важны, ведь глубокое искренне чувство передаёт весь смысл.
И в следующую минут Янь понимает, что плачет. Плачет вместе с братом. Одна душа на двоих, если одному из них больно, второй обязательно почувствует. Пускай Янь остаётся неподвижным, но внутри у него всё клокочет, всё трепещет и рвётся на части. Руки, сложенные на коленях, мелко-мелко трясутся, но это не видно зрителям. Да что ему теперь до зрителей? Там, внизу, остался брат, который для Яня - целый мир.
Heiki na kao de uso wo tsuite..
..любимый..
..Waratte iyake ga sashite..
..родной..
..Raku bakari shiyou to shite ita..
..единственный..
..Naimononedari buru-su..
..драгоценный..
Холодные прутья. Янь сам напряжён, как струна - кажется тронь и разольётся чистейший звук скрипки. Стихает музыка и обрывается голос брата. Уже не сил плакать, а Янь всё сдерживает рвущиеся наружу всхлипы. И как велико желание закричать сейчас, до боли в горле, до сорванных связок!
Поймёте ли вы?

Разлучённые близнецы подобны двум умирающим птицам, но вместе они восстают из пепла и превращаются в силу, сжигающую всё на своём пути. Бледная тень улыбка показалась на губах Яня, когда поцелуй брата обжёг щёку. Сейчас они вновь выдут на сцену, чтобы закончить представление, чтобы вновь показать уважаемой публике, что есть ещё в этом обиталище порока существа, которые ещё ни разу не замарали себя.
Волшебная сказка продолжается, но конец у неё будет кровавый. Плохие истории запоминаются лучше, чем хорошие.
Они всего лишь актёры, но - боже, боже! - как тяжело вспоминать об этом, даже стоя на сцене под лучами софитов! Слишком тяжело на сердце, а душу рвут на части муки пострашнее адских? За что? Почему, за какие грехи братья должны развлекать других, словно деревянные куклы на ниточках умелого кукловода?
Янь едва не дрожит от гнева, но ни на секунду не позволяет себе сделать шаг в сторону от выбранной дорожки. Он играет свою роль так, как было оговорено намного ранее. Вновь выходит на сцену, надевая маску отчуждённости; слёзы на щеках уже давно высохли, однако это не значит, что юноша забыл. А руки судорожно держат веер и нож.
Он не даёт брату опомниться, нападает. Быстро, чётко, как настоящий хищник. Нет пощады, нет жалости, нет любви. Наслаждайтесь, уважаемые гости, вы ведь хотели именно этого? Но кто, кто из вас, любителей зрелищ, понимает, что каждая царапина на теле Иня - рваная рана на сердце Яня?
Взмахи веера и ножа чередуются один за другим. Почему брат не защищается? Вот уж безнадёжно испорчен дорогой шёл кимоно, вот алая кровь струится по руками Иня. А Янь лишь плотнее сжимает губы, наступая. И кажется, что танец давно уже вышел за поставленные рамки, и не должно быть в сказке крови..
Музыка тревожная, в ней нет ни капли нежности, что была до этого. Напряжение опутывает зал, атмосфера вязкая, как кисель - в такой только задыхаться. Как долго продлится бой? Чем закончится он?
Выпад, удар. Такой безвыходности в глазах брата Янь ещё никогда не видел. Вот он, долгожданный финал. Инь больше не скрывает чувству: на лице его написана глубокая печаль и раскаянье от содеянного. Он больше не держит себя в руках, не обращает внимание на гостей в зале. Что до них тому, кто только что предал? Больше никого не тв мире, кроме Яня и его брата. Устало юноша опускается на колени, веер и нож выпадают из его ослабевших рук.
Прости...
Ничего не исправить.
..мой брат..
Кончено.
..никто, кроме меня..
Вы ведь этого хотели?
..не будет тебя любить так сильно.